Говорят, настоящей журналистики сегодня мало. Говорят, что среда формирует человека. Говорят, что телевидение — это сложно. Мы встретились с digital-редактором, тележурналисткой в прошлом, председателем Женской Лиги журналистов и блогеров Еленой Рыленковой, чтобы узнать ее мнение об этом. История, конечно, получилась личной. Без глобальных оценок и претензии на исключительную правильность мнения. Но, быть может, в личном и есть настоящая ценность. Принять или поспорить — каждый решает сам.
– Сегодня часто можно услышать, что журналистики осталось мало. Точно знаю, вы так не считаете.
– Во-первых, я считаю, что журналистика не вовне, а «внутри» — это стержень, который у человека либо есть, либо его нет. Это склад характера, ценности, смелость даже, образ жизни.
– Почему выбрали журналистику?
– Что касается меня, то я целенаправленно и осознанно пришла в профессию. Лет в 12 лет со мной случилась история, которая, как мне тогда показалось, была явным примером несправедливости. И мне захотелось обязательно справедливость восстанавливать. Ничего более правильного, чем рассказывать через СМИ о том, что справедливость может быть достигнута, и какими средствами это может быть сделано, не придумывалось. Я была уверена, что несправедливое нужно изобличать, отставить права и объяснять, как это сделать. Поэтому после 9 класса обычной школы поступила в класс журналистики. Собственно, с этого момента и с городской газеты, где мы проходили практику, начался путь в профессию.
У нас были замечательные преподаватели, которые сильно повлияли на мое мировоззрение. У нас была потрясающая классная, которая преподавала русский и литературу: яркая, сильная личность, удивительно глубокий человек, несмотря на ее юные годы.
– Что сделало вас вами?
– Рядом со мной всегда были по-настоящему классные люди. И вот именно с 91 школы это началось. Потом было поступление в Уральский государственный университет, учеба. Это тоже было и приключение, и сложная история. В 90-е годы в УрГУ был сильнейший журфак России, и, соответственно, требования к абитуриентам и студентам тоже были очень высокие. Один раз преподаватель кафедры стилистики сказала мне: «Елена, если вы поступили в высшее учебное заведение, то вы должны соответствовать». Сильно дисциплинировало.
– Но потом был другой университет. Почему?
– Конец 90-х, один за одним финасовые кризисы в стране. Я вышла замуж, родила сына, надо было зарабатывать. Решила сделать паузу в учебе. Потом восстановилась уже в Алтайском университете и закончила его.
«Видеть, как из ничего возникает большое что-то»
– Пока вы учились, что вам нравилось в журналистике больше всего: писать тексты, брать интервью, снимать сюжеты или что-то еще?
– Абсолютно все нравилось. Хотя информацию приходилось добывать несравнимо труднее, чем сегодня. Я начинала с работы в редакции новостей. Мне было 18. На столе стоял дисковый телефон, и после рабочего дня от бесконечного кручения диска болел палец. Инфоповоды искали — буквально — пальцем, обзванивая по кругу всех, до кого можно было дозвониться. Кроме новостей делала 3 проекта: молодежный, про другой город, криминальную программу. Снимала документальные фильмы. Все нравилось: и менять амплуа, и общаться с людьми, и видеть, как из ничего возникает серьезное что-то.
«Суть – в деталях»
– Почему именно телевизионная журналистика?
– Мой папа по образованию режиссер-документалист. Он закончил факультет режиссуры кино и фото. Снимал кино, фотографировал, а моя мама помогала писать сценарии для папиных фильмов. И озвучивала эти фильмы тоже мама. У нее поставленный голос, красивый от природы. Я выросла на их проектах. Наверное, телевизионщиком-то стала потому, что с детства наблюдала мир, в котором не просто жили мои родители, а видела, как они его творят.
Стала сама мыслить образами, картинками. Мне очень нравилось, как из вот этих кусочков, паззлов, фрагментов складывается стройный сюжет.
Чтобы создать нечто цельное и смысловое, надо четко все представлять: от начала до конца. И поскольку я мыслила образами, то видела от начала до конца тот продукт, который хотела получить. Может быть, с годами это ушло. Но я совершенно точно помню начало работы на «телике», когда была очень требовательна к деталям, потому что каждая деталь очень важна. И, совершенно точно, самые мои сильные работы были в начале телевизионной карьеры.
– Какие главные минусы телевизионной журналистики?
– Не вижу каких-то главных или второстепенных минусов телевизионной журналистики. Ну, да сейчас все очень гибко, конвергентно, неимоверно быстро, сумбурно — инфопоток мощнейший, а из него надо иметь суперсилу выдергивать ценное и правдивое. Это, правда, непросто.
Мелкий минус, возможно, только в том, что делать телевидение — трудозатратно и по времени более длительно, чем делать канал в telegram, например. С радио — проще, чем с «телеком», и это быстро, с digital – еще технически легче и мгновенно. Конечно, сейчас скорости везде выше, и на ТВ, в то числе. Едут на съемки, тут же «лайфят», рассказывают и все такое прочее, но, тем не менее, даже подготовка новостного телевизионного выпуска — это работа целой команды. Телевизионная журналистика, мигрировав в digital-формат, социальные сети, она, конечно, изменилась, но она сохранила свою прелесть, и главная ее прелесть, и смысл — это картинка.
– Вы долгое время работали в Новокузнецке, потом уехали в Москву. Какая принципиальная разница?
– В Москве всегда работают очень много. Нагрузка большая. Конкуренция высокая. Ну, и конечно, требования высокие. Даже если ты звезда на региональном телевидении, в столицу ты приезжаешь и заново учишься, очень быстро подтягиваешься к определенному уровню. И желательно этот уровень перескочить, чтобы пойти дальше. Иначе карьеру не построишь.
– А вам что удалось построить?
– Я как-то застряла на позиции редактора, а когда поняла, что мне это перестало быть интересным, развернулась на 180 градусов. Появилась возможность заниматься продвижением культурных проектов, причем весьма высокого уровня.
Наша команда помогала готовить российские кинокартины к показу на Венецианском фестивале, продвигать фестиваль Feel Russia, сотрудничала с ведущей фотогалерей Москвы, поддерживала благотворительные истории и многое другое. Потом случилась встреча с Катериной Шаповаловой — автором федерального проекта «Гастрономическая карта России» — и несколько лет работы с Катей и ее командой. Феноменальный опыт. Такая мощная прокачка скиллов пресс-секретаря и насмотренность, как мудро руководить командой — так рулит Катерина.
Потом был сильный опыт перезапуска «Московских новостей» с очень мощной командой. «Moscow daily news» — проект с уникальным лицом и серьезными профессионалами внутри.
Сейчас я погружена в digital. Занимаюсь электронными проектами, работаю внутри креативной команды, каждого из авторов которой безмерно уважаю. Больше того, наверное, я даже не могу представить свой день без этих людей. Настолько мы совпадаем по ценностям, видению проекта, да и по жизни, как бы странно это не звучало, совпали.
«…концепция рассыпалась в силу разных причин»
– Несколько лет назад вы создали общественную организацию, объединяющую журналисток. Зачем?
– Не только я. В организации семь учредителей. Я предложила идею создать сообщество, которое работало бы в интересах журналисток. В России есть феномен: в медиа, а в регионах особенно часто, работают в основном женщины, хотя назвать профессию журналиста женской никак нельзя. Мы решили помогать коллегам из регионов превращать их идеи в реальные проекты, консультировать по вопросам, в которых у экспертов сообщества есть компетенции, делать просветительские проекты, да и просто хотели дружить. Будущим учредителями, такая концепция зашла, и весной 2020 года мы зарегистрировали Межрегиональную общественную организацию «Женская Лига журналистов и блогеров» с четырьмя отделениями в регионах, начали работать с амбассадорами еще в шести. У нас появились единомышленники, проекты, идеи. Что-то удалось осуществить, во многом благодаря дружбе с разными изданиями и АртМосковией, в том числе. Но спустя три года после открытия организации мы поняли, что заявленное в миссии сделать не получается, концепция рассыпалась в силу разных причин.
– И что сейчас?
– Весной мы завершили серьезный проект, который делали совместно с АртМосковией, Ассоциацией «Все вместе», АНО «Творческие образовательные технологии», КРОО «Особое детство» и Фондом «SoundOut» — конкурс анимационных социальных роликов среди детей «Простые правила». И это был наш финальный проект. Лига будет ликвидирована. Но это не значит, что мы работали напрасно. Осенью планируем запустить второй конкурс «Простые правила» и принимать не только ролики, но журналистские материалы социальной тематики. В ноябре есть желание провести первую МедиаЛабораторию по социальной журналистике. Но это уже будет сделано не от лица общественной организации.
«В наших руках огромный ресурс, которым нужно пользоваться для того, чтобы показывать миру настоящих героев, показывать человеческие возможности истинные: доброту, силу характера, волю».
– Какой из ваших журналистских материалов вы оцениваете высоко?
– В начале своей карьеры, работы, я делала фильм «Порода». Это документалка про подростков, которые живут на окраинах провинциального города. Снимала про то, чем они увлечены, какие у них мечты. Задавалась вопросом, почему часто ничто не приводит к осуществлению мечты. Прошло больше 20 лет с того времени, но актуальности тема не потеряла. На окраинах моего родного Новокузнецка, где жили главные герои, мало что изменилось.
Вообще, я очень люблю жанр интервью. Был период, когда я возглавляла информационное агентство. Вот именно в то время поняла ценность живого общения журналиста, потому что в информагентстве этого часто не бывает, особенно когда ты руководишь и у тебя, по сути, только административные функции. Тогда я поняла, как мне не хватает общения, историй, которые нужно рассказать. В целом мои любимые журналистские материалы — это человеческие истории. Очень люблю своих героев, потому что они меня учат и, допускаю, я их чему-то учу.
Думаю, что одна из главных ценностей журналистики — возможность знакомить мир с людьми. В наших руках огромный ресурс, которым нужно пользоваться для того, чтобы показывать миру настоящих героев, показывать человеческие возможности истинные: доброту, силу характера, волю.
– Для вас медиа – это…?
– Сегодня для меня — это работа. Просто работа, такая вот технология.
– Какие принципами руководствуетесь в профессии?
– Честность с собой. Кроме того, я стремлюсь быть предельно внимательной к деталям, но не всегда это получается. Иногда, к сожалению, случаются и ошибки. Ответственность, четкость. Для меня важно соблюдать всякого рода дедлайны — то, есть внутренняя дисциплина. А еще важно говорить со своим зрителем, слушателем, читателем на понятном ему языке. На хорошем, понятном, крепком русском языке.
– Какова ваша миссия как человека?
– Не знаю, какая моя миссия, как человека. Раньше мне казалось, что моя миссия — помогать людям. Мне и сейчас так тоже, порой, кажется, я уже говорила про это — я в профессию пришла с этим. Но когда взрослеешь, когда ты со столькими людьми в жизни попереобщался, становишься в «третью позицию» и осознаешь, что история с «помогательством» она даже деструктивная иногда для тебя и даже для людей, которым ты бросаешься помогать.
Как раз журналистика помогает видеть, что все не так однозначно, как кажется на первый взгляд. Чем больше ты смотришь на ситуацию, на людей, которые в ней — тем четче многое раскладывается «по полочкам». Кстати, это как раз сильная сторона нашей профессии. Мы привыкаем аналитически мыслить — журналистика сквозь годы делает нас большими логиками и аналитиками, и вот когда ты схватываешь это и случается профдеформация, тогда начинаешь понимать, что все неоднозначно. Всегда есть вторая сторона, а может быть еще и третья… Поэтому история с «помогательством» отошла на 2,3, может даже на 4 место. Так что сейчас для меня моя миссия, как человека, это быть хорошей матерью, дочерью, другом. Чтобы близкий человек рядом со мной стал чуть счастливее.
«Мы все-таки, на секундочку, 4-я власть»
– Что бы вы изменили в современной российской журналистике?
– Хотела бы видеть в российской журналистике уважение к самим журналистам, представителям профессии. В чем это проявляется? В желании платить достойную зарплату, в желании обеспечивать авторов технически необходимыми средствами, стремлении повышать уровень компетенций сотрудников редакций. Я бы хотела, чтобы в журналистике работали мужчины и женщины наравне. Еще раз скажу: в российской журналистике очень много женщин — почти 80%. Этот перекос произошел по разным причинам. И, кстати, выражение «Журналист — не женщина», над которым мы так весело смеялись в студенчестве, оно совсем не про смех, к сожалению.
Еще бы, конечно, хотела изменить отношение к журналистам, в широком смысле. Сейчас к нам часто относятся, как к низшему классу, как к обслуживающему персоналу. Мы — не обслуживающий персонал. Мы все-таки, на секундочку, 4-я власть.
Беседовала Елена ИЗОФАТЕНКО
